— Ну это-то понятно.
— Теперь ты помолчи и послушай. А так как у нас денег в обороте довольно ограниченный объем, ограниченный числом работников и их зарплатой, то при повышении производительности труда товаров оказывается больше чем денег. И тут возможны два варианта для балансирования экономики: увеличить количество денег в обороте и уменьшить общую цену товаров. Но первый вариант настолько сложнее, что мы просто вынуждены прибегать ко второму. Социализм невозможен без постоянного снижения цен!
— А чем плох первый вариант?
— А как именно деньги в экономику влить? Ведь каждый должен получать по труду, а как узнать, кто лучше трудился, а кто хуже? И что делать с теми, кто не работает? Детьми, стариками? Снижение цен повышает уровень жизни всем, причем пропорционально зарплате, то есть пропорционально результатам труда. Все очень просто делается и все довольны.
— Я не довольна. Страна снижает цены и в то же время берет у населения взаймы потому что денег не хватает. Не снижай цены, а дополнительную выручку направь туда, куда деньги от займов хотел потратить!
— Уйди, старушка, я в печали. Ты разбила мою самую светлую мечту!
— Это какую?
— Я мечтал, что люди в будущем будут умнее… Ладно, слушай дальше: от снижения цен выигрывает все население, в том числе и нетрудоспособное. А займы мы берем только у работающих людей. И тратим их в том числе и на твои проекты, между прочим!
— Последнее мог бы и опустить. А трудоспособное население о нетрудоспособных членах семьи не заботятся, порадовать детишек не желают… я-то, по глупости своей, думала, что люди работают чтобы прокормить и детей своих, и старикам-родителям помочь. А деньги… да, так как деньги — это всего лишь мера счета трудозатрат, приносящих пользу обществу… У меня есть одна мысль, которую я не могу перестать думать. И чем дольше я здесь живу, тем сильнее я её думаю…
— Ну, излагай свою мысль.
— Арифметику я вроде не забыла, и элементарные подсчеты того, что написано на обороте каждой облигации, говорят мне, что через шесть лет сумма выплат по старым облигациям превысит выручку от продажи новых. С какой частью человеческого тела такую ситуацию можно будет сравнить? Вот то-то же! То есть нынешние займы — это временное добро, гарантирующее наступление страшного зла в очень недалеком будущем. И я думаю, что зло нужно давить, пока оно еще маленькое.
— Глубокая мысль!
— Я плохо рассказываю словами, так что просто пример приведу. ВАЗ, если ты в курсе, выпускает автомобили.
— Что-то такое я слышал… сам на ВАЗе каждый день езжу.
— Ну так вот, артель в Вязниках насчитывает почти три тысячи членов, три тысячи человек делают автомобили. И делают эти три тысячи сейчас почти семьдесят тысяч машин в год.
— Я артельную статистику не веду.
— И не надо, но я тебе сейчас не врать буду, а статистику приводить. Машины продаются по шесть тысяч рублей, а себестоимость каждой — две с половиной. Это с учетом того, что кучу деталей завод на стороне закупает. Итого чистая прибыль от одной артели составляет четверть миллиарда рублей… заткнись! Четверть миллиарда, которые артель направляет на строительство много чего. Жилья, того же соцкультбыта, других артельных заводов. Да, кстати, ты бы с Иосифом Виссарионовичем поговорил по поводу МЗМА, этот завод вообще закрывать надо. Делать машину за двенадцать с лишним тысяч чтобы продать ее потом народу за девять — это каким же извращенцем нужно быть!
— Мы потом про МЗМА поговорим.
— Ладно. Слушай дальше. За четыре года ВАЗ выстроил четырнадцать других заводов, которые для него комплектующие делают и материалы. И которые — кроме этих комплектующих — и других товаров теперь выпускают примерно на четверть миллиарда в год. То есть примерно столько прибыли в год приносят. Да, это в условиях тотального дефицита и серьезного провала госпредприятий по выпуску товаров для народа, но если все вместе подсчитать, то получается, что любой артельный завод — если его обеспечить современным оборудованием и сформировать ему правильную ценовую политику — окупается за два с половиной года. После чего в принципе может цены на свою продукцию вдвое снизить, но не снижает, так как есть куда прибыль направить.
— Капиталистические рассуждения у тебя получаются.
— Не знаю, я в измах не разбираюсь. Но знаю одно: если народу предложить облигации не на двадцать лет, а всего на пять, да еще с гарантией получения по ним в очень обозримом будущем каких-то важных для человека товаров…
— А вот тут расшифруй.
— Я просто пример продолжу. Сейчас товарищ Гусаров очень просит ему автозаводик выстроить, мы с ним предварительно договорились в Лиде его поставить. Но ни у ВАЗа, ни у Николая Ивановича денег — а на завод нужно потратить примерно двести миллионов, это я с жильем и инфраструктурой считаю — нет. И ВАЗ вынужден отложить стройку на три года: у артели тоже все по планам идет и вся будущая выручка уже, считай, потрачена. А теперь представь: ВАЗ выпускает облигации на двести миллионов, и любой владелец такой облигации, доплатив до полной цены такими же облигациями или деньгами, через пять лет получает новенький автомобиль. Или даже через два года, если у него не одна, а, скажем, три облигации куплено, а уже через год среди владельцев облигаций будет разыгрываться сами автомобили — немного, и право на покупку автомобиля — тут уже двадцать процентов облигаций в розыгрыше участвовать будут. Причем выигрышные авто пойдут уже строго за деньги, а победители за свои облигации деньги получат как раз через пять лет при закрытии займа.
— Интересная идея. И что мешает Гусарову самому это проделать в республике?
— Одна незначительная мелочь: в республике у него нет столько желающих машину купить.
— Ну… да. Ладно, с этим мы постараемся помочь, можешь его порадовать. Но даже этот автозавод новый, он сколько денег даст? И сколько стране нужно автозаводов? А займами мы оплачиваем заводы совсем другие. Электростанции, причем и эти твои атомные, заводы станкостроительные, те же автозаводы, но выпускающие грузовики, которые идут на предприятия и стройки, я уже не говорю про подводные лодки и ракеты для них…
— Людям не только автомобили нужны. Ты в курсе, что все мои артельные заводы начались с Ковровского табуреткостроительного комбината? Ну да, еще и с премий за изобретения, но это только сам табуреткостроительный. А ты — олицетворяешь государство, и если ты выпустишь облигации на постройку автозавода, мебельного комбината, посудной лавки или фабрики по производству красивых люстр… сам подумай. Автозавод — это один пример, но уже он закроет целый процент от потребностей. Сразу закроет, а через год будет точно такой же процент в заёмную сумму выдавать вообще бесплатно. Сто таких заводов по выпуску всякого разного — и через год займы больше вообще не потребуются! Больше того, можно будет часть платы за продаваемые по займам товары брать облигациями предыдущих займов, снижая, между прочим, долговую нагрузку на государство.
— Что-то схема получается сложная, ее просчитать…
— А машины вычислительные тебе зачем даны? Считай! А насчет МЗМА — поговори с начальством, я готова его забрать, разобрать на станки и выстроить два автозавода, которые будут не сосать денежки из бюджета, а обеспечивать стране дополнительные средства на развитие.
— Ты это в сердцах сказала или всерьез?
— У ВАЗа сейчас три автозавода, но они хотят еще один запустить, на Дальнем Востоке. Они там много чего построить хотят — и построят. Но вот с оборудованием для заводов у них все же не ахти…
— Нарисуй финплан и техзадание.
— Слава, с этим иди на ВАЗ, там тебе артельщики все нарисуют. Я же не автостроитель, я просто пересказываю то, что они мне говорили. Тебе самолет дать в Вязники слетать?
К Сталину Струмилин пошел уже сам — примерно через неделю пошел, после того как он все же решил «пересчитать» Танины «мысли». И предсовмина, Славу выслушав, изложил свою точку зрения на проблему: