— Если люди выбирают что повкуснее, это уже радует.
— Как Таня и говорила: после того, как рынок будет насыщен количественно, начнется социалистическая конкуренция и борьба за качество.
— Ты с ней сейчас много общаешься…
— Ну да, по сравнению с вами много. Раз в шесть в год выходит, да и то она меня через раз просто выгоняет.
— А ты у нее спроси, почему она больше не хочет для блага страны работать?
— Да работает она, не покладая рук работает! Просто сейчас результаты этой работы не так заметны.
— А ты все равно спроси. Вдруг она еще что-то полезное предложить сможет? У нее же опыт многих поколений есть, вдруг что-то вспомнит…
Осенью шестьдесят пятого, когда Слава все же попробовал поинтересоваться у Тани насчет «новых воспоминаний», она, устало откинувшись в кресле после очередного «конвейера», ответила просто:
— Вы все не совсем правильно воспринимаете. В смысле, то, что я сделала. На самом деле я ничего особенного именно в советской экономике не сотворила, просто слегка ускорила и без того происходящие процессы. Вы именно это и заметили…
— Ну да, бомбу мы без тебя сделали, электростанции атомные, в космос без тебя полетели… а ты вообще просто рядом стояла и глазками лупала.
— Слава, ну пойми ты наконец: я просто помогла ускорить уже происходящие процессы. Люди стали быстрее работать — но не потому, что производительность как бы поднялась, а потому что они стали работать в полтора раза больше. И пенсионеры к работе вернулись — так что вся моя заслуга заключается в том, что скорость развития, скорость создания всего в стране увеличилась.
— Примерно на семьдесят восемь процентов…
— Вот, ты и сам посчитать это смог. И обрати особое внимание: я всего лишь дала людям возможность работать больше, а работать столько они сами стали, никто их не заставлял. Потому что при социализме, при сталинском социализме, если хочешь, каждый человек получает по результатам своего труда. Больше поработал — больше получил.
— Но сейчас этот ресурс мы почти исчерпали…
— Или лучше поработал — больше получил. А так как народ в основном состоит не из законченных идиотов, все это уже прекрасно поняли. На том же ВАЗе сколько всяких автоматов придумали, что при той же численности, что и в пятидесятом, в Вязниках выпускают автомобилей втрое больше, причем и автомобили — не ровня тем, что раньше делались. Людям выгодно работать лучше, выгодно придумывать, как им лучше работать — и они уже ко мне не приходят, чтобы решить мелкие производственные проблемы, сами все делают. Я поначалу лишь помогала им правильно пользоваться действующими законами… ну и убирала тех, кто это делать мешал…
— А сейчас тоже убираешь?
— А сейчас люди таких сами убирают, причем не физически, а опять-таки по закону. Ты вспомни, сколько любителей все позапрещать пропало с горизонта после того, как Иосиф Виссарионович принял постановление, что ответственность партийца увеличивается вдвое по сравнению с беспартийным нарушителем закона?
— Запугиваешь?
— Тебя? Тебя только пинком запугать можно.
— Но-но, не надо! Я и так тебе верю.
— Молодец, возьми с полки пирожок. А когда планировать развитие на ближайшее будущее соберешься, учти, что скоро пойдет волна трудовых ресурсов с послевоенного поколения.
— Думаешь, я статистику забыл уже? Я всех этих детишек уже который год со всех сторон обсчитываю! На них одной обуви ушло… не говоря о тетрадках…
— А я не про это. Эти молодые ребята про войну сами ничего не помнят, да и родители им рассказывают немного. В особенности матери-одиночки, а у них детей-то на выданье под восемь миллионов…
— Одиннадцать с половиной, если очень грубо округлить.
— Тебе виднее сколько. Но на них нужно обращать особое внимание в части пропаганды, а ленивые партийцы в этом плане вконец обленились. Изыщи средств на книжки нужные многомиллионными тиражами издаваемые, фильмы патриотические — и отдельно подумай, как к этой финансовой реке не дать присосаться разным мразям. А то снимают вроде фильм за советскую власть — а по сути явная агитка против. Потому что патриотизм превращается в них в издевку над здравым смыслом.
— А кто будет следить за патриотизмом? И определять, издевка это или нет?
— Слава, ты это кому сейчас говорил? А человек абсолютно асоциальный, да и вообще не очень даже человек. Есть партия, которая поставила своей целью вот это вот всё, пусть партия этим и занимается.
— А ты проследишь…
— Мне, думаешь, больше делать нечего?
— Тебе есть чего делать, более того, я лучше очень многих понимаю, что ты делаешь невероятно много. Но… мы тут как-то со Сталиным разговаривали, на отвлеченные темы вообще, и он мимоходом заметил: Таня, говорит, смотрит на наш мир настолько со стороны, что замечает малейшую фальшь. Причем замечает ее в том числе и там, где мы ее не увидим даже если нас носом в нее ткнуть. И если она сочтет необходимым источник фальши устранить, то ей мы просто не имеем права мешать. Она, говорит, лучше всех осознает цену каждой человеческой жизни, и уж если она — то есть ты — решила ее прервать… В общем, лично я думаю, что без твоей помощи мы просто не обойдемся.
— Обойдетесь.
— Обойдемся. Но очень плохо. Так что — это моя личная просьба — ты нам продолжай помогать двигать страну к счастью. Потихоньку так помогай, незаметно… ты же сама говорила, что ни одна экспертиза… В общем, я на тебя надеюсь. Ну а если тебе что-то понадобится… вообще что угодно…
— Правильно Иосиф Виссарионович тебя охарактеризовал: клоун. Балабол. Но не волнуйся: если моя помощь потребуется, я буду рядом. И обязательно помогу. Не потому что это важно для вас, мне просто уже самой стало интересно посмотреть, что из всего этого получится…
Глава 40
Таня Серова от Сталина и Берии ничего не скрывала. А вот Шэдоу Бласс кое-что решила пока не говорить. Ну а уж Таня Ашфаль… Когда она получила сразу после окончания медицинской школы сразу вторую категорию, это всеми воспринималось на грани чуда. Всеми, кроме самой Тани — она-то прекрасно знала, что легко может получить и первую, а возможно — стать одним из очень немногих регенераторов внекатегорийных, которым вообще-то гарантируется «вечная жизнь». Но она решила ограничиться лишь второй категорией, разумно рассудив, что повысить категорию она успеет. Если захочет, конечно, потому что уж себе-то неограниченную продолжительность жизни она обеспечить сможет. Поскольку еще за пару лет до окончания школы она сделал очень интересное открытие — которое ей и помогло стать «самой неуловимой террористкой».
За любым человеком в Системе велось наблюдение с помощью вживленных кристаллов — и эти кристаллы все время мониторили в том числе и то, что человек жив и здоров. Контролируя давление крови, мышечную активность — и биотоки мозга. На предмет того, что они есть и в целом соответствуют всему остальному, происходящему в организме.
А мозг — эта такая штука, которую подделать просто невозможно, причем это касается мозга головного и в значительной степени спинного. Что же до костного мозга — он лишь по названию и консистенции на два первых похож, так это всего лишь куча разных клеток, занимающихся воспроизводством крови. Не особо структурированная куча и, что было в этой части главным, не содержащая нейронов. Тех самых, которые, собственно, мозговую активность и демонстрируют.
Юная Таня Ашфаль придумала способ выращивания внутри отдельных костей элементов мозга, содержащих нейроны — и когда ее припекло, вырастила внутри себя, в одном из ребер, химеру. Затем разработала способ, каким образом эта химера незаметно вытаскивалась наружу (для регенератора разрез на коже заживить больше чем за пятнадцать минут считалось бы позором) и как ее обратно запихивать когда работа закончена (что было гораздо сложнее, так как требовалось еще и аксоны заново «срастить»). А значительно позже, уже в заключении у Дракона, Таня сообразила, что этот «химерный мозг» вполне годится в том числе и в качестве «запасной памяти». Не самой хорошей, все же «линии связи» были слишком медленными для обычных функций мозга, но вот в качестве долговременного хранилища какой-то информации вполне годной.