— Я подумала, что сама виновата, — продолжила Рю. — Ты просила остановиться, а мы… В общем, ты тоже прости меня, хорошо?
— Ох, Рю…
Такахаси нежно рассмеялась, и у Чес внутри будто разлилось что-то сладкое и теплое. Будто она тонула, а кто-то бросил ей с берега спасательный жилет. Будто она задыхалась в петле, а кто-то срубил ветку и вернул ей воздух, будто…
— И еще я столько гадостей наговорила Шестерке, а ведь он твой друг и не такой уж…
— Да нет, он тот еще говнюк!
Рю снова рассмеялась. Потом помолчала.
— В общем, хочу как-то сгладить все это… Приходи сегодня вечером в «Шанхай». Я закажу шеф-повару китайские десерты. Будем пить чай. Никакого алкоголя! Хватит. Бери с собой Рэда. Если он твой друг, я тоже должна с ним подружиться.
— Да! Да-да-да! Мы придем! Обещаю.
— Нет-нет-нет и еще раз нет! Я не люблю сладкое, Чес! — фыркал Рэд, когда она уговаривала его по комлинку. — Да и эти чайные церемонии…
— Тебе же нравится всякая ритуальная чушь! Ну чего ты ломаешься?
— Не всякая, а только та, от которой поет душа. От Рю у меня душа не поет, мне от нее вообще жутко…
— Ты просто трус и боишься сильных сложных женщин. Типичный мужик…
— Нет, детка, сильных я как раз люблю, — хихикнул Шестерка, — а вот жутких…
— Она не жуткая! Ну пожалуйста, Рэд! Она хочет с тобой подружиться!
Тишина на проводе.
— Подружиться, бр-р-р… Ладно. Приду. Только ради тебя.
Мир снова обрел краски. Рю ее не ненавидит, Рэд согласился на чаепитие, у Чес есть Градин М6 и Экскалибур за спиной.
Боже, когда-нибудь кто-то снимет обо мне фильм. Или напишет книгу. Нет, лучше комикс!
— В каком жанре будет книга? — спросила Азия, пока Чес судорожно выбирала, что надеть в «Шанхай». Топик и вот эта клетчатая юбочка? Или слишком вызывающе для ресторана? Рю говорила, что у Чес красивые ноги… А может что-то спортивное? Нет, точно не по случаю… Под руку попалось то самое шелковое платье, и Чес отдернула пальцы, будто коснулась змеи. И все-таки, пускай будет топик и юбка. Решено.
— А… жанр… ну… наверное, триллер. С учетом Рэда, комедийный триллер.
— Учитывая таланты госпожи Такахаси, полагаю, с элементами эротики.
— У-у-у, Азия, ну ты пошлячка, я и не знала.
— Мои алгоритмы довольно гибкие. Подстраиваются под жильца. Вы довольны или хотите внести коррективы?
— Хочу, чтобы ты заткнулась, — буркнула Чес, торопливо натягивая юбку на бедра.
— Слушаюсь, мэм.
Шестерка подхватил ее у пентхауса на дешевом такси. Из колонок доносилась какая-то витиеватая индийская музыка, воняло химозным ароматизатором с нотками перуанского бальзама. Так же пахли ароматические палочки Маэды в подземном логове «Тайгасу» — Чес от них первое время жутко чихала.
— Ты решила загладить вину перед Рю голыми ляжками? — Шестерка скептически осмотрел ее наряд. Он, вообще-то, и сам выглядел совершенно не презентабельно — драные джинсы, драная майка, красная косуха. Никакого дресс-кода к чаепитию. Похоже, они облажаются.
— Я тебя смущаю, Шестерка? — Чес сделал губки-бантиком, и Рэд, презрительно поморщившись, толкнул ее в плечо.
Рю попросила их войти через черный ход и вверх по служебному лифту — сегодня в основном зале много важных гостей, Дик не хотел шокировать их экстравагантным видом своих тигро-панков.
В чайной комнате было немного душно, но очень вкусно пахло — куда менее навязчиво, чем в такси. И музыка такая умиротворяющая, и приглушенный свет, и Рю в персиковом ципао сидела на подушечке за низеньким столиком с обилием всяких инструментов для церемонии. Она разглядывала их, вкушая аромат чайных листьев из странной пиалы, похожей на ракушку.
— Я рада, что вы пришли. Присаживайтесь.
Чес села, завороженно разглядывая свою Мистическую Соул, чувствуя, как на лице расцветает дебильная улыбка. Какая же она все-таки невероятная… Волшебство, заключенное в фарфоровое тело.
Церемония началась. Все это походило и впрямь на какой-то ритуал, очень медитативный, почти пьянящий. Даже Шестерка в какой-то момент расслабился и просто наблюдал за тонкими белыми руками Рю, за ее плавными движениями. Сначала они попробовали чай. И то ли сработала магия ритуала, то ли он и в самом деле был невероятно вкусным.
— Христова срань… — прошептал Рэд. — Кхм… то есть, божественно. Серьезно. Я в восторге, Рю. Мое почтение.
Чуть позже принесли десерты.
— Это цзян-дуй, — поясняла Рю, указывая на рисовые шарики в кунжутной обсыпке. Внутри была паста из красной фасоли. Очень… необычно. — А это лу по бенг, ну… слоеные пирожки. С засахаренной зимней дыней. Очень вкусно. Ох, а вот лунный пирог… мое любимое.
— А ты, оказывается, сладкоежка! — рассмеялась Чес. — Как бургеры есть — так нет, не буду, растолстею…
Рю очаровательно улыбнулась и даже чуточку покраснела.
— Это моя главная слабость. Теперь вы знаете. Кажется… так и становятся друзьями?
Шестерка яростно закивал. Ага, сладкое он не любит… Так набил щеки пирожками, что стал походить на хомяка. Очень тупого, но милого.
Когда с десертами было покончено, Рю как-то загадочно улыбнулась.
— Это не совсем по правилам классической церемонии, но мне так хочется угостить вас еще одним чаем… Он очень необычный. На любителя. — Она закусила губу. — Вы не против?
Ну как тут можно было отказать? Даже Рэд, набивший живот так, что из ушей вот-вот пойдет, кивнул.
— Тогда, — Такахаси хитро прищурилась, — начнем.
11. Ангел Мести
Зиккурат.
Многоступенчатая пирамида из покореженного металла, старых шин, прессованного мусора. Вершина упиралась в космос, звездный бульон из молотого черного кунжута. Ступеньки хаотично вспыхивали и гасли, как огни взлетной полосы. Пахло… очень мерзко. Чес и не думала, что в Раю будет так пахнуть.
Зиккурат.
В Раю было шумно, словно внутри пирамиды крутились гигантские голодные жернова, танковые гусеницы, перемалывающие мертвый металл. Там стонут в огне души неверующих, дабы стяжать себе очищение и благодать Великой Вершины.
В горле было очень сухо, так сухо, что вот-вот пойдет кровь даже от легкого вдоха пыльного воздуха Райских кущ. Чес не думала, что Рай выглядит, как огромная мусорная свалка, пока не оказалась в нем. Перед глазами мелькали красные строчки сигнала зрительного импланта.
С_б_о_й_
Попыт_ка запуск_а_
Сбо_й_
Попытка запуска…
Успешно. Режим регенерации — ускорение.
— Бля!.. — Сердце с такой болью заколотилось в груди, что хотелось его выплюнуть. — Христова…
Лечь, не двигаться. Восстановить дыхание. Очень неудобно, что-то упирается в голову. В спину. В ноги. Ауч! Остро. Нет, лучше действительно не шевелиться. Пока не шевелиться. Выдохни. Вдохни. По новой.
Когда сердце выровнялось, Чес снова открыла глаза. Теперь она точно видела небо и горы мусора вокруг. Это был не Рай. И воняло тут не Раем.
Она приподнялась, опираясь на что-то твердое под собой. Огни ночного города далеко, хотя высотные башни Мегаблоков видно отчетливо. Вон там, за очередным мусорным «зиккуратом» петля скоростной надземной трассы, ведущей в пригород Нью-Йорка, по ней шумно несутся электрокары и огромные фуры. Где-то за спиной, за той самой горой металла, что Чес приняла за великую райскую пирамиду, в отдалении слышно уханье работающего пресса.
— Черт, вроде же пили только чай, какого хрена… — Она опустила взгляд рядом с собой — Рэд валялся тут же. Ну хоть не одна и на том спасибо. — Эй, Шестерка, какого хрена? Мы что, опять нажрались абсента? Бля, я же обещала Рю без пойла сегодня…
Рэд продолжал игнорировать. Просто лежит на мусоре, башка круто свисает со старой ржавой микроволновки — кто-то такими еще пользуется? Очень неудобная поза для сна, старина. Сразу видно — в глубоком отрубе. Впрочем, и местечко для тусовки они тоже выбрали так себе… Паршиво. Надо как-то его растормошить, одна она эту тушу до логова не дотащит, чего уж говорить о пентхаусе. И по комлинку никого не вызвать, черт… не взяла с собой.