Именно после этого заказа Миша перестал вздрагивать при появлении Тани в поле зрения. Он как раз успел жениться, хлебнул глоток семейной жизни и осознал, что «Белоснежка плохому не научит» — а стиральная машина, которую можно и дома поставить — это как раз что-то очень хорошее. Правда для общаги на заводе изготовили «коммерческий вариант»: машина включалась лишь после того, как в нее опускался специальный жетон…
Правда поначалу там посадили специальную тетку, которая и жетоны продавала, и специальную «стиральную жидкость» (мылом пользоваться запрещалось), и всем показывала как машинку запускать… Горячую воду сделали еще при обустройстве душевых (существенно модернизировав котельную), а на машинах красными большими буквами было написано «Шерстяные вещи не стирать!», и тетка всем объясняла, почему этого делать не стоит. То есть предполагаемая «прачечная самообслуживания» этого самообслуживания поначалу студентам не предоставила — но сама возможность постирать вещи, не выворачиваясь наизнанку, всеми была воспринята как самый желанный подарок к Новому году.
Всеми, кроме Тани. Она, «пользуясь личными связями в среде авиаторов», перед самым Новым годом проникла на четыреста восемьдесят второй завод, где «взяла за хобот» Ивана Ляпина — ведущего конструктора забавного самолетика Ще-2.
— Иван Васильевич, я к вам с простым вопросом: вот вы Ще-2 спроектировали, если я не ошибаюсь, меньше чем за полгода.
— Да чего там проектировать-то было… просто собрали из всего готового.
— Я о другом. Мне нужен примерно такой же самолетик…
Довольно молодой еще инженер покосился на Танин парадный китель и ответил ей по возможности спокойно:
— Машины выпускают в Чкалове, и если вы можете…
— Я сказала «примерно такой же», а не «этот». Представьте, что у вас есть примерно такие же моторы… то есть весом килограмм по сто двадцать, только мощностью сил так в шестьсот-восемьсот.
— Таких моторов, насколько я знаю, не бывает.
— У меня такие моторы будут, я думаю, уже к лету. И мне желательно к этому времени иметь самолет, который может возить… ладно, пусть, как и в Ще-2, четырнадцать пассажиров.
— До шестнадцати.
— С комфортом возить, то есть в самолете и туалет должен быть. А еще самолет в грузовом варианте должен поднимать не меньше двух тонн груза.
— С такими сказочными моторами можно и на три тонны замахнуться, но…
— Война, насколько я слышала, закончилась. И мобилизационный режим отменен. А в Коврове вас ждет прекрасная квартира, подобающая главному конструктору самолета…
— Я вам, возможно, открою великую тайну, но удержаться не могу: самолет конструирует целый коллектив.
— А я не закончила. Квартира, которую вы сами выберете в доме, который будет построен специально для сотрудников этого КБ. Или даже в нескольких домах, вы мне только заранее скажите, сколько их выстроить надо. Вы на погоны мои не смотрите, я в самолетах понимаю лишь то, что они летят потому что мотор жужжит. А как их делают… да, мне все же желательно самолетик не из палок и тряпок, а металлический. Это поначалу, а потом вы узнаете и о новых, более современных материалах.
— Скажу честно: если бы не уважение к вашим звездам…
— Стопроцентной гарантии не дам, но если у меня летом нужный мне самолет появится, то вот на такую — Таня показала на звезду Героя труда — вы уже сможете рассчитывать, а Знамя — оно практически гарантируется. То есть если вы хотите, Знамя я вам через неделю на блюдечке принесу.
— С голубой каемочкой?
— Как пожелаете. Но тогда, если летом я самолет не получу, мне придется вас убить.
— Ну, допустим — чисто теоретически допустим, что мы такой самолет сконструируем. А кто его будет производить? Насколько мне известно, все заводы сейчас полностью загружены.
— Да, вопрос важный. А вы не можете составить мне список оборудования, которое потребуется на новом авиазаводе?
— Вам тогда лучше не со мной разговаривать, конкретно по Ще-2 производством занимался товарищ Вентцель. Но, боюсь, его ответ будет мало отличаться от моего.
— Тогда пойдем с другой стороны. Если я соберу условное студенческое конструкторское бюро, вы бы не отказались дать студентам некоторые консультации? Ну, чтобы они принципиальных глупостей не наделали в проекте. Работа, естественно, оплачиваемая, и оплачиваемая хорошо. В кассе МАИ — это я заранее предупреждаю возможные вопросы.
— Консультации в МАИ? Это, думаю, возможно, но не знаю, как к этому отнесется руководство нашего КБ.
— Ну, мы это потом узнаем. Спасибо!
После того, как девушка ушла, Иван Васильевич зашел к начальнику, который, собственно, и привел к нему эту странную посетительницу:
— Владимир Михайлович, что за пигалицу в погонах вы ко мне направили? Она какие-то сказки мне рассказывала, сказала, что конструкторское студенческое бюро собирается в МАИ организовать и меня консультантом туда приглашала…
Мясищев на секунду задумался:
— Ходят слухи… тоже сказочные, а потому к распространению категорически не рекомендуемые, что эта, как вы сказали, пигалица была штурманом маршала Голованова при последней бомбардировке Берлина и что она лично уронила с десятикилометровой высоты ту самую бомбу, промахнувшись на семь метров от точки прицеливания. Поэтому когда она снова к вам зайдет… за консультацией, я вам выпишу командировку в МАИ на все время нужной ей работы, и всем остальным инженерам, которые вам при выполнении ее задания могут потребоваться. Подозреваю, что зайдет она очень скоро, поэтому начинайте думать над тем, кто вас сможет подменить по текущим проектам… Кстати, а что она конкретно хотела-то?
Двадцатого января сорок шестого года Георгий Николаевич Пальцев проводил выездное заседание областного парткома. Было воскресенье, но иногда приходилось смотреть не на календарь, а на доступность некоторых граждан — а Татьяна Васильевна Серова в этой доступности оказывалась лишь по воскресеньям. Причем исключительно в Коврове, поэтому и заседание проводилось там.
— Миша, — Таня с совершенно серьезной физиономией обратилась к товарищу Шувалову, — я все понимаю, но головой-то ты должен думать, а не только шапку на ней носить. Ты же сдохнешь, если будешь управлять производством такой кучи самых разных вещей — и кого я пинать буду, когда мне что-то эдакое понадобится? Так что послушайся Георгия Николаевича и выводи производство стиральных машин на отдельный завод.
— Но почему в Судогде? В Коврове что, место для новых строек закончилось?
— Михаил Петрович, — разъяснять вопрос начал Федор Савельевич, — вы как раз в точку попали: место закончилось. Не спорю, новый цех или даже два есть где выстроить, но ведь работникам этого цеха потребуется и жилье, и магазины разные, и школы для детей с детскими садами. А вот это город уже не потянет: водопровод и так работает на пределе, а канализация…
— К тому же, — добавил Георгий Николаевич, — часть производства уже в Судогде идет: фритты-то для эмали на бутылочном заводе производятся. И рабочие баки там же теперь эмалируются.
— А остальное-то в Коврове делается! Баки привезти несложно, на одну машину там эмалированного железа килограмм пятнадцать всего, а машина в сборе — уже почти девяносто!
— Есть предложение, подкупающее новизной, — усмехнулась Таня, которую Георгий Николаевич позвал исключительно для того, чтобы уговорить товарища Шувалова «сделать все по уму». — Сейчас в Судогду идет относительно приличная проселочная дорога из Владимира, и возить детали из Коврова во Владимир, а потом на грузовиках в Судогду действительно глупо. Но можно быстренько проложить узкоколейку туда и от Владимира, и от Коврова. Сделать такой полукольцевой маршрут. Тогда можно будет потихоньку налаживать в Судогде сначала сборочное производство, потом постепенно переносить туда же и выпуск разных деталей стиралок — и, глядишь, к концу года там появится совершенно укомплектованный завод с полным циклом производства.
— А что мешает нынешним транспортом то же самое проделывать? — не удержался Пальцев. И под взглядом Татьяны Васильевны, почувствовал себя чуть ли не школьником-двоечником: