— А у тебя есть альтернативные предложения?
— У меня всегда найдется полезный совет. У нас же страна Советов? Еще раз: чумиза даже в среднюю засуху практически гарантирует урожай центнеров в восемнадцать с гектара. Это безо всякого полива.
— Я помню, но у нас семян-то, считай, вообще нет!
— Но мы оба знаем, где этих семян много, не правда ли?
— Китайцы нам семена не отдадут, у них и так жрать нечего.
— Просто так — не отдадут. А в обмен, скажем, на рис — почему бы и нет? Рис — он попитательнее будет, обмен килограмм на килограмм для них окажется страшно выгодным.
— На гектар нужно минимум десять килограммов семян…
— А на миллион гектаров — десять тысяч тонн. В этом году я предлагаю засеять чумизой как раз миллион гектаров, больше нам просто сеять нечем, да и с уборкой такого количества полей мы едва справимся.
— А кто потом будет эту чумизу у нас есть? Она же черная! Есть, конечно, и розовая, но у черной урожаи куда как выше…
— Ты просто не поверишь, сколько у нас глоток, готовых эту чумизу жрать в три горла! Между прочим, бройлер, выросший на чумизе, на треть дешевле бройлера, вскормленного люпином. Даже с учетом того, что первому нужно белка еще в корм добавить…
— Ага, червяков… Ну ладно, допустим, что я с тобой согласился. Я сказал «допустим», но всерьез вкладываться в работу по селекции… лет через пять, ну ладно, через десять мы все работы по мелиорации в Нижнем Поволжью закончим, и куда потом всю индустрию по выращиванию и переработке чумизы девать?
— А никуда не девать. Кур мы выращивать на корм народу не перестанем, а у нас средние урожаи чумизы были слегка так за десять тонн с гектара. Конечно, думать, что нынешние селекционеры быстро выведут сорта с такой урожайностью, было бы глупо, но даже сейчас у китайцев есть сорта, дающие свыше тридцати центнеров с гектара на орошаемых полях. Качественные, удобренные почвы — это мы сделать можем, поливать — научимся. Так что затраты на селекционную работу окупятся гораздо быстрее, чем мы сейчас можем это себе представить.
— Ладно, считай, что ты меня убедила. Только один вопрос… даже два: ты с китайцами про семена сможешь договориться? И где нам риса набрать для обмена?
— Я с младшим Мао договорюсь. А насчет риса не беспокойся: есть такая замечательная страна под названием Аргентина. С Советским Союзом или с Китаем она, конечно, торговать не будет, а вот, скажем, со шведами… десять тысяч тонн риса — это же крохи!
— Опять валюту на ерунду тратить будешь…
— Не буду. Оказывается, в Аргентине немало достаточно богатых людей, которым Орава вполне по карману. А тот же Форд — уже нет. Причем аргентинцам кожаные сиденья не очень нравятся: у них кожа — что-то вроде отходов мясной промышленности. Ее там финны стали закупать за копейки, а за океан пойдут «Оравы» уже совершенно Вязьминского производства, финны только шильдики свои привинтят.
— А им-то какая выгода?
— Шильдики тоже не бесплатные… а копейка — она рубль бережет. Опять же, с финнами артельщики из Касимова договорились — почти договорились — о серийной сборке самолетиков «МАИ-колхоз». Будет называться Лиито-орава, то есть белка-летяга, причем они и сельхоз-вариант хотят делать, и как небольшой пассажирский самолетик… так что пока они стараются нам угождать. А так как сделка в любом случае им не в убыток…
В конце февраля Таня снова встретилась со Сталиным и Берией, только на этот раз присутствовал и Струмилин. Но только присутствовал: Иосиф Виссарионович приказал ему «держать рот закрытым, а уши открытыми». Правильно приказал: Сталин и Берия уже привыкли к тому, что Танины откровения иногда (то есть почти всегда) «немного противоречат политике партии» и ее рассказы воспринимали просто как «полезную информацию» — а Станислав Густавович мог и «политическую склоку» устроить.
— Итак, — начал разговор Лаврентий Павлович, — вы в прошлый раз сообщили, что в середине следующего века Китай, воплощая на практике экономические идеи Иосифа Виссарионовича, превзошел в части промышленного производства все остальные страны и именно поэтому с китайцами капиталисты так и поступили. Но тогда мне непонятно: вы постоянно критикуете… нет, просто ругаете марксистско-ленинскую теорию, но…
— Я же говорила: вы слишком быстро стараетесь получить информацию и в результате многое просто не перевариваете. Китайцы, как, собственно, и Иосиф Виссарионович сейчас, строили социализм. Прекрасно понимая — по крайней мере на уровне правительства — что коммунизм всего лишь утопия, причем еще более идиотская, чем утопия Томаса Мора. Но Мор ведь изначально писал жесткую сатиру, а всякие ленинисты его идеи пытаются продвигать всерьез.
— Вы нас обидеть хотите? — сердито спросил Струмилин.
— Сказано же тебе: слушай молча! — вскипел Сталин.
— Ничего, пусть спрашивает: мне тогда становится понятнее что именно вам непонятно. Так вот, социализм — и я имею в виду именно сталинский социализм — является полнейшим антиподом капитализма, а коммунизм — я имею в виду ленинский коммунизм — является родным братом капитализма. Ведь чем отличается социализм от капитализма и коммунизма?
— От капитализма — отсутствием частной собственности на средства производства, — практически машинально ответил Станислав Густавович.
— Чушь говорите, и говорите чушь даже не задумываясь. Я вам простой пример приведу: средства производства, на которых сейчас трудится почти миллион человек, являются мой собственностью. Личной, или, если хотите, частной. Все станки, всё оборудование более чем сотни крупных артелей и тысяч мелких принадлежит лично мне — и что, у нас в стране капитализм приключился? Нет, потому что главное отличие социализма от прочих «измов» заключается в способе распределения материальных благ для населения. При социализме каждый может получить этих благ ровно столько, на сколько он заработал.
— И при капитализме тоже…
— А вот нет. При капитализме человек — рабочий человек — получает благ столько, сколько считает нужным ему выделить капиталист, а все остальное капиталист себе забирает. При коммунизме человек получает…
— При коммунизме получает по потребности!
— Слава, а вот тут действительно веди себя, как товарищ Сталин сказал. То есть слушай молча, я скажу, когда вопросы можно будет задавать. Если у меня возникнет потребность установить дома ванну из литого золота…
— Но ведь такая потребность не является жизненно важной!
— Вот и я об этом: потребности человека в этом случае будет ограничивать государство. Но государство — это всего лишь организация, состоящая из людей, и вот вполне определенные люди будут решать, что твоей потребностью является, а что нет. Не сам человек это будет решать, а кто-то другой. А при социализме каждому гарантируется, что каждый получит ровно столько, сколько заработал, потому что социализм — по определению — является строем, когда все материальные блага распределяются строго по себестоимости
— Но ведь государству ведь тоже требуются какие-то средства для существования. На ту же оборону, или на социальные нужды.
— Слава, ты же экономист. Хреновый, но основы-то понимаешь… должен понимать. Затраты на оборону, поддержание общественного порядка, здравоохранение и тысяча прочих затрат государства являются частью себестоимости производства любого продукта в этом государстве. Да, точный подсчет себестоимости в таком случае — дело не самое простое, но скоро ты получишь уже приличные вычислительные мощности и сам все сто раз пересчитать сможешь. А пока — просто поверь: потребности государства, которое, среди всего прочего, гарантирует то, что любое производство сможет нормально функционировать, являются частью, причем неотъемлемой, этого самого любого производства. Буржуи этого посчитать не могут, да и не хотят: им проще отбирать необходимые на это средства, причем с запасом, в виде разных налогов — а потом все, что получилось не потратить, снова обратить в прибыль.
— Складно излагаешь…