— Христова жопа, да что мы пили…

Нет, придется тормошить Рэда самой.

— Давай, мужи-и-ик… — Она вяло дергала его за руку, щурясь от головной боли. — Пора вставать. Подъем, дружище. Еще столько сучек не оттрахано, Рэд, столько наркоты не снюхано… Вста-ва-ай!

Микроволновка под ним расшаталась и начала съезжать куда-то вниз. Чес вскрикнула, подхватив Шестерку за шею, чтобы та ненароком не треснула под тяжестью башки. И вдруг замерла, ничего не чувствуя под руками. Ничего, что должна была чувствовать.

— Рэд? — Она повернула его лицо к себе. В уголке рта запеклось что-то темное. — Рэд?..

Кожа была такая холодная.

Чес медленно плелась вдоль трассы, укутанная в красную косуху Шестерки, слишком большую для ее узких плеч. Она видела себя со стороны — так было проще, смотреть со стороны. Как будто это какой-то фильм. Маленькая шлюшка в короткой юбочке, тяжелых армейских ботинках, подранных чулках. Растрепанная, расцарапанная. Шлюшка, которой очень не повезло по сюжету.

Она старалась не думать, что было за полчаса до этого.

— Рэд… Рэд… пожалуйста… — Соль жгла щеки. Злая, мокрая соль. — Вставай! Вставай, идиот! Ненавижу! Вставай!

Она колотила его по твердой холодной груди. Это был не Шестерка, а какая-то кукла. Его, наверное, положили рядом с ней, чтобы напугать. Хэллоуин. Зиккураты. Мертвецы. Чья-то тупая шутка, от которой в груди не хватало воздуха.

Воздуха мало. Голова снова вспыхнула болью. Красная боль отразилась перед глазами строчками:

Критический режим.

Запрос — стабилизация.

Анализ. Конец анализа.

Ответ — паническая атака.

Цель — устранить источник.

Сбой_

Оценка — неустановленные помехи.

Редактирование цели — снизить симптоматику.

Старт.

— Рэд, пожалуйста, ну пожалуйста…

Ее трясло. Зубы стучали друг о друга. Горло сжалось. А потом все резко прекратилось.

Машины со свистом пролетали мимо с такой скоростью, что Чес едва не сносило следом. Ей сигналили. Кто-то даже высовывался из окошка, чтобы крикнуть. Чес не слышала — что. Она смотрела кино и очень переживала за героиню. Кажется, ее лучший друг умер. Но как?

Вспышка воспоминания — уютный вечер в чайной комнате. Радость. Хотелось остаться там навечно. Рэд улыбается, что-то шутит. Даже Рю смеется. Чес не помнила дня счастливее этого. Как он закончился?

Другая вспышка — спину холодит плоский металл. Яркий белый свет. Что-то тонкое и острое тянется к ее глазу. Голоса звучат, как из-под воды.

— Снять АйСи. На всякий случай.

— А одежда?

— На шмотки плевать. Ничего примечательного.

— А зубы?

— Серьезно? Ты же медик, Резчик. Кто в наш век опознает тела по зубам?

— Есть дотошные…

— Плевать. Нет времени. Работай.

Резчик…

В Куинсе ее вид никого не удивлял. Люди шли мимо, совершенно не замечая маленькую бедную шлюшку. Это были торчки, плывущие в своем мире, это были спешащие по делам бандиты. Это были обычные бродяги и нищие, которым не посчастливилось задержаться в этом филиале Лимбо. Чес просто влилась в тусовку.

Она шла долго. Очень долго. Так долго, что у края города небо стало светлеть. Клиника Резчика была закрыта, но Чес знала код от задней двери. Она вошла, не стараясь быть тихой. Спустилась в подвал. Медик сидел перед голоэкраном, наяривая рукой под столом, а из колонок доносились громкие натужные стоны. Такие бывают только в порнухе — Чес слышала.

— Лучше бы шлюху снял, Резчик, — усмехнулась она, спрыгивая с последней ступеньки.

Медик вскочил со стула, забыв застегнуть штаны.

— Твою мать, твою мать… — Он схватился за сердце. Красные от бессонницы глаза были такие огромные, что могли проглотить вселенную.

Чес подошла ближе, погрозив ему пальцем.

— Ну тихо, не торопись умирать.

— К-к-к-к-к-к…

— Как? — Она наклонилась к нему ухом. — Ты хочешь спросить — как? Не знаю, дружище, зависит от того, как ты пытался это сделать.

Резчик затряс головой, будто пораженный паркинсоном старик.

— Э-э-э-это не я! Нет, м… мне вас таких уже привезли. Готовеньких…

— М… — Чес поджала губы. — Готовеньких… Пить охота. Есть газировка?

Он кивнул трясущейся башкой на минихолодильник в дальнем углу.

— Спасибо. Никуда не уходи.

Чес влила в себя две банки шипучей газировки, не почувствовав вкуса. Зато горло теперь не так дерет. За тебя, Шестерка, — и она выпила еще одну. А потом вернулась. Резчик трясся на том же месте, но хотя бы штаны застегнул.

— Кто нас привез? — Чес запрыгнула на кресло для пациентов, вытянула ноги. Уф, все-таки путь из мусорного Рая был очень долгим…

— П-парни Дика…

— Парни Дика. Понятно. Что с нами было?

— Ну… — Он развел дрожащими руками. — Вы… всё… в общем-то… Диагноз — мертв. По крайней мере, раньше я не ошибался…

Чес очень ласково улыбнулась:

— Ну, насчет Рэда, ты не ошибся.

Медик громко сглотнул.

— Но это не я… это не я сделал…

— Да. Похоже не ты, Резчик. Что нас убило?

В ее голове звучал ответ. Очень тихо, словно бы кто-то его шептал, но Чес не хотела. Не хотела, чтобы ответ медика и шепот звучали одинаково.

— Как я понял, вас… эм… отравили. Что-то сильное. И быстрое. Химические яды — не мой профиль…

Хитрый взгляд глубоких синих глаз. «Так хочется угостить вас еще одним чаем… Он очень необычный… на любителя».

Дыши, Чес. Вдох. Выдох. По новой.

— Значит, отравили… Что ж, — отдышавшись, она хлопнула ладонью по креслу, — давай приступим.

Резчик снова сглотнул.

— Приступим?..

— Ну да. Ты сядешь за деку, вырубишь свою скучную порнуху и, наконец, займешься делом. — Она улыбнулась, устраиваясь поудобнее. — Снимешь с меня все блоки.

Медик снова замотал головой.

— Но я… я… не знаю… я…

— Резчик, милый, разве у тебя есть выбор? Разве я сказала, что ты можешь ответить мне «да» или «нет»? Садись и делай свою работу.

Он смотрел и смотрел на нее с таким ужасом, что Чес почти физически почувствовала его страх. Это было… странно приятно. Почти возбуждало. Если бы он не был ей так омерзителен с самой первой встречи.

— У меня полно дел, дружище. — Она махнула рукой, подгоняя его. — Давай поторопимся. Или мне тебе помочь?

Резчик тут же вышел из ступора и сел за деку. Запустил нужные программы. С опаской подошел к ней, чтобы подключить свои разноцветные волшебные проводки. Чес ласково погладила его по руке, медик в ужасе проследил взглядом за ее пальцами.

— И ради Христа, Резчик. Не делай глупостей. Как видишь, я и из Ада могу за тобой вернуться.

Боль ушла. Даже та, о которой она раньше не знала, словно бы эта боль всегда была фоном или настолько давно им стала, что Чес просто привыкла. Пришла легкость. Ясность. Хотелось дышать больше и сильнее, хотелось проникать мыслью во все живое, во все, что могло и не могло противиться.

В голове Резчика было полно всякой непонятной медицинской хрени, порнухи, страха, даже следы от легкой наркоты. Чувства чужих голов стали ярче, ассоциации и аллегории четче, появились конкретные вкусы и запахи. Она могла перенять это. Пробовать. Крутить в голове с разных сторон, использовать или выбросить. Информация. Преобразуй её. Бесчувственный холодный код в ощущение. Воспоминание. Картинку. Иллюзию.

Она могла внушить Резчику, что он не видел ее сегодня. Или даже никогда. Стереть свой образ или заменить его другим. Она могла внушить, что медику срочно нужно насадиться на собственный скальпель. Было так много вариантов, а Резчик уже так задолбал ее своим скулежом, что в какой-то момент Чес просто психанула и вскипятила ему мозги.

— Ну вот, — покачала головой, глядя на лежащее на полу тело, — а мог бы дождаться, пока я не придумаю что-то менее смертельное.