— Он не понимает на ари, — объяснил Хейграст.

Лукус заговорил на салмском, старик выслушал его, кивая, затем начал говорить сам, покачивая головой и взмахивая ножом, зажатым в тонкой руке.

— Он говорит, что, по слухам, уже пару недель назад в округе появились отряды разбойников и даже архи, — перевел белу. — Сначала ушел к югу их тан, башня которого в дюжине ли к востоку. А неделю назад разъезд гвардии посоветовал жителям тоже уходить или к Лоту, или к Деке. Их командир сказал, что многие деревни сожжены и разграблены, отряды гвардии ищут врага, но не могут помочь всем. Война начинается. Все жители его деревни ушли. И жители большинства других деревень.

— А он? — спросил Хейграст.

— Он умирает, — объяснил Лукус, — и хочет умереть у собственного дома.

— Спроси, ему нужна помощь, — повернулся к белу нари. Лукус произнес несколько слов, старик хрипло засмеялся, показал нож.

— Он говорит, что справится сам, — перевел Лукус. — У него есть нож. Сил перерезать себе горло хватит. Если никто его не поторопит, он умрет на рассвете. Предлагает взять его лодку. Она рассчитана на четверых. Отец салмов Силаулис поможет нам.

— Спроси, как его зовут.

— Он не хочет называть имени — зачем ему лишняя нить, связывающая с этим миром.

Хейграст присел возле старика, положил руку ему на колено. Тот протянул дрожащую ладонь, провел по зеленоватому черепу, произнес несколько слов.

— Он сказал: удачи тебе, нари, — перевел Лукус.

— Почему Силаулис — отец? — спросил Дан, когда друзья уже почти в темноте приволокли к воде салмскую плоскодонку и разыскали в сараях весла.

— Силаулис кормит салмов, ограждает их земли от врага, соединяет с друзьями, — объяснил Лукус. — В салмских песнях его называют «отец».

— А река-мать есть? — не унимался Дан.

— Есть, — кивнул белу. — Матерью элбаны называют Вану. Она вытекает из священного озера Эл-Муун и впадает в Айранское море, как и Силаулис. Она шире и сильнее даже этой великой реки, но ее воды наполнены слезами.

— Почему? — не понял Дан.

— Так случилось, — хмуро ответил Лукус, не желая вдаваться в разъяснения. — Стемнело. Объясни псу, что он должен бежать за нами по берегу, а то еще, чего доброго, опрокинет нашу посудинку.

Дан подошел к псу, который все это время лежал недалеко от кромки воды, погладил его по огромной голове, обнял. Пес замер, наклонил голову, а когда Дан попытался сказать ему что-то, лизнул. Мальчишка вытер лицо, дернул Аенора за огромное ухо и пошел к лодке.

— Посмотрим, какой из нари получится моряк, — прошептал Хейграст, сталкивая плоскодонку с берега.

Пес поднялся, подошел к воде, ступил в нее передними лапами и продолжал внимательно следить за уплывающей лодкой, пока не исчез в прибрежных сумерках.

— Успокойся, — тронул хлопающего глазами Дана за плечо белу. — Он все еще стоит и смотрит. С ним все будет в порядке, не волнуйся!

— Надеюсь, с нами тоже, — прошептал Хейграст, осторожно опуская весло в воду. — Говорите тихо, ночью над водой каждый звук разносится на многие ли.

Словно в ответ откуда-то с правого берега донесся далекий волчий вой.

— В первый раз за долгие дни я чувствую себя в безопасности, — заметил Лукус, укладываясь на дно лодки.

— А я нет, — пробормотал Хейграст, поднимая глаза к звездному небу. — Ведь нари — это не рыба. Ложись, Дан. Я буду дежурить первым. С псом ничего не случится.

Мальчишка кивнул, чувствуя накатывающую усталость, лег возле Лукуса и под шуршание воды о борта заснул. Хейграст выгреб на середину реки, сложил весла и замер, всматриваясь в темноту. Когда горизонт в стороне оставленной деревни осветился заревом пожара, нари будить друзей не стал.

Дан проснулся от бьющих в лицо лучей. Он поднял голову и со стыдом понял, что хотя Алатель еще не оторвался от горизонта, но сумрак уже тает, и сквозь туман, ползущий над водой, проглядывает день.

Опять проспал всю ночь! Мальчишка виновато шмыгнул носом и сел на корме. Лукус и Хейграст гребли. Лодка плавно бежала по середине реки. Левый пологий берег скрывался в тумане, а на правом к самой воде подбирались утесы Волчьих холмов.

— Успокойся, — хмуро подмигнул мальчишке нари. — Придет и твой черед. Мы оба успели отдохнуть. Если понадобится, тебе еще придется постоять на страже.

— Что случилось ночью? — только и смог спросить Дан.

— Две деревни миновали, — вздохнул Лукус. — Они горели. Да и деревня, где мы взяли лодку, тоже, скорее всего, сожжена.

— А пес?

— Не знаю, — покачал головой белу, — не видели. Зато видели плывущие трупы людей, шаи. Не меньше трех дюжин. И еще увидим.

Дан, наклонившийся, чтобы глотнуть воды из реки, замер, выпрямился и потянулся к бутылке.

— Из реки пить больше нельзя, — кивнул Лукус. — Если хочешь есть, возьми что-нибудь в мешке. До Лота останавливаться не будем.

— Что это? — протянул руку Дан.

Ему показалось, что в разрывах тумана, ползущего над водой, мелькнули какие-то фигуры. Словно берег был рядом. Хейграст перестал грести, выпрямился. Подул легкий ветерок. Дан осторожно привстал, разглядывая неизвестных. Зайдя по колено в воду, у берега стояли два арха. Они следили за лодкой, медленно поворачивая головы. Ужас сковал мальчишку. Ноги задрожали, и он медленно опустился на скамью.

— Архи словно околдовывают свои жертвы, — негромко пояснил белу. — Как шеганы перед прыжком. Если арх почувствовал тебя, ужас обеспечен. А уж если поймал взгляд, пойдешь к нему в пасть, не раздумывая.

— И ты? — глухо спросил нари.

— Я нет, — хитро прищурился белу. — И ты нет. Пожалуй, и Дан не пошел бы. А вот сын аптекаря Кэнсона поплелся бы без возражений. Я вспоминаю Арбана. Когда он в первый раз увидел арха, его буквально скрутило на скале. Не знаю, как я его удержал. Но это не было ужасом или испугом, хотя ему показалось именно так. В нем проснулась какая-то ненависть, злость. Я очень был обеспокоен тогда.

— А теперь? — спросил нари, не отрывая взгляд от исчезающих вдали чудовищ.

— Теперь тоже, но по-другому, — ответил белу. — Я волнуюсь за Арбана.

— За то, что он доберется до светильника, загадает желание и отправится восвояси? — поинтересовался нари.

— Никуда он не денется, — махнул рукой Лукус. — Эл-Лиа не отпустит его.

— Мы еще встретимся с ним, с Легандом, с Тииром? — спросил Дан. — С Ангесом, с Лингой… Когда найдем Рубин Антара!

— Свидимся ли? — задумался Хейграст. — Должны. Не здесь, так в Садах Эла.

— Я бы не спешил туда, — прошептал Лукус.

— Посмотрим, — вздохнул нари. — Там, — протянул он руку на юго-запад, — Эйд-Мер, в котором творится неизвестно что. Там Индаин, в котором скрывается не только Шаахрус, непостижимым образом здравствующий со времен Черной смерти и сохранивший камень, но и где уже давно командует Орден Серого Пламени. Много ли у нас надежды на удачу?

— Удача не любит, когда ее имя треплют слишком часто, — заметил Лукус. — В той же стороне Лот, и через пару дней мы там будем. Давай говорить о близких целях. Тогда, глядишь, и дальние станут близкими.

— Попробуем, — кивнул Хейграст, погружая в воду весло. — Хотя одно мне все-таки так и не стало ясно.

— Что? — не понял Лукус.

— Как Арбан сумел поразить четверых архов в Волчьих холмах?

— Он их убил мечом! — с усмешкой ответил белу.

— А! — скривил губы нари. — А я-то думал, что он надавал им щелчков!

Лот открылся на третий день, когда Алатель поднялся в зенит и начал неспешный бег вниз по небосклону. Сначала мелькнул один парус, потом другой. Проявилась россыпь лодок. Ушли в сторону, становясь пологими, Волчьи холмы. В плавный изгиб Силаулиса вонзилась стрела деревянной пристани. Донесся гомон прибрежного рынка, затем показался и сам рынок, а над ним — склады, торговые ряды, мастерские; чуть повыше — дома, убегающие улицами на взгорок, и деревянная крепостная стена. Лодка скользнула днищем по песку и уткнулась носом в темный от воды настил. Заскрипели доски, и над головой Хейграста появился высокий, улыбающийся толстяк шаи в суконной мантии с вышитым оленем на животе.