— Зачем нам силы? — заорал, сверкая глазами, Лукус. — Чтобы терять их, став рабами? Никогда, слышишь? Никогда больше на моей шее не заклепают металлический ошейник! Я сдохну на этой палубе, но сначала убью полдюжины негодяев!

— Ты считаешь, что смерть полдюжины негодяев достаточная плата за гибель элбана, которому, может быть, назначено спасти весь Эл-Айран? — спросил нари, тяжело привалившись к уцелевшему куску борта.

— А что предлагаешь ты?

— Послушай меня, белу, — спокойно сказал Хейграст. — Послушай внимательно, потому что времени у нас мало, а Эл-Айрану и ты, и Дан, и я нужны живыми. Мы не будем сопротивляться. Мы отдадим им все, что у нас есть. Все деньги, оружие. Мы поднимем лапки вверх и будем лизать сапоги имперцам, попутно вымаливая их благосклонность и набивая себе цену. И тогда, может быть, у нас будет возможность сделать то, что мы должны сделать. Умей управлять своей ненавистью.

— Мы станем рабами? — дрогнувшим голосом спросил Дан.

— Думаю, ненадолго, — успокоил его Хейграст.

— Что нужно делать? — прошипел сквозь зубы белу, с ненавистью оглядываясь на приближающийся силуэт корабля.

— Все вещи на палубу, — приказал Хейграст. — Дан, быстро принеси мой мешок, кое-что нужно достать оттуда. Оружие и все ценное сложить у обломка мачты. Еду и воду сюда.

— Зачем? — не понял белу.

— Я очень хочу есть и пить, — твердо произнес Хейграст. — И вы тоже очень хотите есть и пить. Мы будем набивать собственные животы до того мгновения, пока к нашим глоткам не приставят клинки, а руки не заломят за спину. Если хочешь показать кому-либо свою полную беззащитность, садись и ешь перед ним.

— Ты понимаешь, что говоришь? — спросил Лукус.

— Да, — кивнул Хейграст.

К тому времени когда лерра подошла вплотную и под разгоряченные крики столпившихся на палубе воинов пробила тараном борт истерзанной джанки, Дан так успел набить живот, что вряд ли смог бы подняться без посторонней помощи. Между тем восторженные вопли имперцев сменились недоуменной бранью. Вслед за этим на палубу «Акки» спрыгнул высокий и худой человек со впалыми щеками, одетый в черный камзол. За ним выкатился полный, рыжебородый коротышка.

— Капитан Мукка к вашим услугам, — весело вымолвил высокий, присаживаясь напротив друзей.

— Держи, — протянул нари ему внушительный кусок мяса.

— Благодарю, — кивнул капитан. — Я не ем сушеного мяса. Откуда держите путь на этом чудесном корабле?

Взрыв разнузданного хохота был ему ответом. Капитан поднял руку — и столпившиеся на носу воины умолкли.

— Теперь уже и не знаю, — махнул рукой в сторону обломков мачты Хейграст. — Нас здорово потрепало этой ночью. Не мы хозяева этого корабля, но, как видишь, в живых остались именно мы, хотя и болтались в трюме. Остальных, вероятно, смыло волнами.

— Однако румпель к собственным ребрам прижимал ты, зеленокожий, — ткнул в бок нари пальцем Мукка.

— Да, — согласился Хейграст. — Было дело. Знаешь, Мукка, я хоть и не моряк и ничего не понимаю в управлении кораблем, но вид пустой палубы и свободно болтающегося руля произвел на меня столь неприятное впечатление, что я счел благоразумным подержать его некоторое время. Если бы я знал, что невинная поездка из Глаулина в Кадиш закончится столь плачевно, ни один демон не выгнал бы меня в открытое море.

— Зачем тебе в Кадиш?

— За деньгами, — развел руками Хейграст. — За теми самыми деньгами, которыми оплачивается труд искусных ремесленников.

— И в каком же ремесле ты преуспел? — поднял брови Мукка.

— Мы преуспели! — мотнул головой нари. — Смею надеяться, что я очень хороший кузнец. Вон тот меч, по которому твой человек стучит сапогом, — моя работа. Так вот его цена не меньше трех дюжин золотых. И тот меч, который лежит рядом, стоит не меньше. Его выковал отец вот этого парня, и мальчишка достойный продолжатель таланта собственного отца. Мой помощник.

— Смоки! — резко бросил, оглянувшись, Мукка.

— Отличные мечи, — отозвался толстяк. — Думаю, что они стоят этих денег. Но неужели ты собираешься за них платить?

— Заткнись, бочонок жира! — оборвал толстяка капитан, и новый приступ хохота потряс палубу. — А что может выковать представитель змеиного племени?

— А демон его знает, — удивился Хейграст. — Скорее всего, ничего. Он мой давний приятель, но тяги к молоту и наковальне я за ним никогда не замечал. Да и не нужно ему этого! Своим умением он зарабатывает больше меня.

— О каком умении ты говоришь? — удивился Мукка.

— Он врачеватель, — объяснил Хейграст. — Знаток трав и снадобий. Согласись, что всякого рода болячки, раны, ломота и расстройства приносят элбану порой больше беспокойства, чем крепость его клинка.

— Интересно, — поднялся на ноги Мукка. — А золото у вас есть?

— Зачем что-то скрывать от доброго элбана? — пожал плечами нари. — Вон в том мешке под мачтой у меня отыщется пять дюжин золотых. Пришлось продать дом и изрядный кусок земли под Глаулином. На новом месте без денег на ноги не встать!

— Пожалуй, ты прав, — кивнул Мукка. — Одно только непонятно, неужели труд хорошего кузнеца уже не нужен салмским королям?

— Нужен-то он, может, и нужен, — почесал затылок нари, — да только голову терять не захотелось. Радды войной пошли на Салмию. Хозяйничают и у Заводья, и у Деки. Глядишь, и до Глаулина доберутся. А мне войны не нужны. Мне бы только кузница, молот, наковальня и горн. И все будет в порядке.

— Будет! — громко засмеялся Мукка. — Будет тебе кузница и порядок. Только выйдешь ты из этой кузницы не скоро. Смоки! Вяжи руки этим салмским лягушкам. Если они так хороши, как о себе говорят, то будут стоить больше цены их мечей. Много больше!

Тут же несколько пиратов, одетых как придется, спрыгнули на палубу джанки и, перемежая свои действия пинками и зуботычинами, стянули веревками руки и ноги друзей, еще несколько человек уперлись шестами и веслами в борт джанки и с трудом спихнули ее с тарана. Суденышко накренилось и начало медленно оседать.

— Прощай, «Акка»! — прошептал Дан и немедленно получил удар кулаком в зубы.

— Молчи, щенок! — рявкнул рыжебородый, одноглазый детина и поволок мальчишку между скамей, на которых застыли с веслами изможденные, закованные в цепи рабы.

Друзей обыскали, тщательно ощупав одежду, и впихнули в затхлую каморку на корме. Через щели в деревянной обшивке струились узкие полоски света, поэтому глаза привыкли к полумраку быстро. Удушливая вонь стояла в воздухе. Ком тряпья в углу зашевелился, и глазам путников предстала испуганная, округлая физиономия банги.

— Чем же здесь так воняет? — недовольно проворчал нари, неловко садясь на связанные ноги. — Под себя, что ли, ходишь, малыш?

— Я не малыш, — хрипло ответил банги. — Меня зовут Баюл. И лет я на этом свете прожил больше тебя, нари. Посмотрю я, как ты будешь справлять нужду со связанными руками, что же касается меня, — банги шевельнулся и, звякнув железом, показал скованные кисти рук, — то вот. Как тебе такое украшение?

— Впечатляет, — мрачно кивнул Хейграст. — Запястья и каждый палец отдельно. Все окольцовано, опутано цепью и заперто на стальной имперский замок. Неужели ты так опасен? Может быть, подковы руками гнешь?

— Может быть, и гну, — плюнул на пол банги. — А может, и еще что-то умею. Только какая от этого польза? Судьба-то у нас разная!

— Конечно, разная! — отозвался Лукус, легко выворачиваясь и перемещая руки из-за спины вперед. — Мы вот в плен к пиратам попали, а ты, скорее всего, путешествуешь со всеми удобствами.

— Молчи, дурень, — зло усмехнулся банги. — Про удобства не скажу, а пока сижу здесь, такие, как вы, уже с полдюжины раз поменялись.

— Куда же они все делись? — поинтересовался нари. — Только не говори, что в котел для прокорма команды гребцов.

— Не знаю, — покачал головой Баюл. — Может, и на прокорм. Те, которые ни на что путное больше не годны. Судя по тому, что вас не слишком помяли, вы-то как раз ценный товар. Обычно таких, как вы, везут на невольничий рынок. В Пекарил или в Илпу, что в устье Ваны. А то и повыше по реке забираются, если товар подороже или заказ какой.