— Точно так, — кивнула Кессаа. — Только ведь если бы я сразу об этом сказала — не уговорила бы Смакла на такой ход.
— Что не так? — прошипел кормчий, выводя ладью поперек течения.
— Все так, — успокоила репта сайдка. — Слышишь? Погнались за пустой лодкой риссы!
«За пустой ли?» — вспомнил Марик короткий жезл с рисскими отметинами, прислушиваясь к раздающимся в отдалении крикам и шуму весел.
— Ну? — шепотом подал голос измучившийся Насьта, когда ладья вырвалась на простор Манги и начала забирать вправо, обходя по дуге и рисский дозор, и Красную скалу, благо туман, что таял вместе с утренним сумраком, все еще полз обрывками над водой, словно точно так же стремился к левому — твердому — берегу Манги. — Скоро, что ль?
— Чуть-чуть осталось! — успокоила Насьту Кессаа и добавила, оглянувшись на Марика: — И вся жизнь.
Ладья зашуршала по топкому дну, когда лучи Аилле уже расцветили зеленью ставшую дальней полоску правого берега. Марик силился разглядеть рисский корабль, но поднявшийся над Сеторскими горами Аилле слепил глаза.
— Ничего! — оживленно повторял Смакл. — Парус спустим, мачту сложим, на веслах вдоль берега выберемся — никто не разглядит. Ладья коричневая, и берег глинистый. А и разглядят — что с нас брать? Ну удачи тебе, девка, и друзьям твоим! Если что, всегда рад буду на пороге встретить!
Спрыгнул Марик на твердую землю, поймал Кессаа, удивившись ее легкости, не дал упасть Насьте, запутавшемуся в платье, уперся ногами в берег и помог столкнуть ладью. Дружно взмахнули репты веслами, и вот уже и ладьи не стало видно — скрылась она за плавучими кустами вместе с довольной улыбкой Смакла. А за другими кустами уже раздавалось рычание Насьты и треск раздираемого платья.
— Сейчас скажет, что смолой заляпал, все равно бы не смог отстирать, — сдвинула брови Кессаа.
— А на Веге ведь лица не было! — вздохнул Марик, пряча усмешку. — Хоть бы рукой Насьта ему махнул!
Кусты вздрогнули, и на берегу появился взъерошенный, но счастливый Насьта. Он с подозрением поискал улыбок на лицах спутников и с облегчением выдохнул:
— Куда теперь? В самом деле в Дешту? Или сразу к борским воротам? Пропустят сайды в Скир? Мы же в Суйку идем?
— Может быть, — прошептала Кессаа, прихватывая волосы черным платком. — Оглядимся сначала. Да и о подорожных ярлыках следует позаботиться. Если что — мы из Бевиса. Я Ору порасспросила, в их квартале почти всех хенны порубили, так что ею и представляться буду, а вы уж голову зря не ломайте: кто есть, те и есть. Будем считать, что вы в доме у ее отца, Маэлем его звали, то есть у моего теперь, служили, так со мной и остались. На всякий случай повторяю: в лавке служили! Товар обычный — ткани, иглы, нитки, пряжа, когда и по ювелирной части, когда и из еды кое-что.
— Может быть, стражниками заделаемся? — скривился Марик. — Если что — я в торговле, как крот в кружевах.
— А в охранной службе, стало быть, разбираешься? — усмехнулась Кессаа.
— А мне теперь хоть кем, только не в юбку, — пробурчал Насьта и с подозрением оглядел спутников. — Если хоть кто-нибудь проболтается, когда мы вернемся в поселок…
— Очень непросто будет вернуться, Насьта, — серьезно ответила Кессаа и, поправив на плечах мешок, полезла по крутому, поросшему колючему кустами берегу наверх.
Спутники выбрались на тракт через лигу. Дорога шла по краю выщербленного ветром и бедного на траву плоскогорья, с высоты открывался вид на величавую и широкую ленту Манги, вот только рассматривать реку не пришлось. Тракт был запружен беженцами. Бесконечным потоком люди шли, ехали на телегах и верхом в сторону Ройты. Здесь были и старики, и юнцы, и женщины, и мужчины. Мычали коровы, в ящиках посвистывала домашняя птица, но люди молчали, если не считать тихого, пронизанного ужасом говора, причитания старух и частого детского плача. В вытянувшейся на многие лиги толпе смешались дештские сайды и корепты, измученные и оборванные дучь и сухие, горбоносые кемь, баль и учи. Мелькали еще какие-то лица, проглядывали сквозь дорожную грязь незнакомые одежды, слышался невнятный шепот, похожий на бессмысленное причитание над заросшим травой могильником, и все это почти уже смешалось до однородной массы, припудрилось пылью, надело маску усталости и горя и теперь брело предсмертным человеческим месивом по узкой полосе бесплодной земли между отрогами неприступных Молочных пиков и непреодолимой водной преградой к рептскому городу Ройте.
— Война, — прошептал отчего-то словно уменьшившийся ростом Насьта.
Марик собрался уже приободрить спутника, но Кессаа вдруг шагнула в поток и пошла среди людей и повозок, отмеченная обожженной рукоятью колючки, словно черешком лесного яблока. Марик немедленно толкнул Насьту в плечо и бросился следом в толпу, о чем пожалел тут же: по обочине надо было спешить, но нагнать сайдку он смог едва ли через четверть лиги.
— Значит, все-таки в Ройту? — прошипел он ей на ухо, когда дорога начала забирать вверх и среди корявых горных сосен показались серые крыши и темная громада то ли постоялого двора, то ли сторожевой крепостенки.
— А ты как хотел? — прошелестела Кессаа и тут же щелкнула по уху юркого мальчишку, пристроившегося к мешку Марика. — Идти теперь в Дешту — верный способ обратить на себя внимание не одной тысячи человек. Да и нет уж, скорее всего, пути через Борку. Ты, парень, следи за своим мешком сам, а? Это не лес, тут рот разевать не следует, а то ведь и без штанов можно остаться.
— Вот демон! — словно в подтверждение ее слов выругался за спиной Насьта, и вслед за этим раздался топот малолетнего добытчика. — Едва кошель не срезал!
— У тебя и кошель имеется? — удивился Марик, но Насьта разговора не поддержал. Идущие сразу за ним четверо рослых сайдов, по виду отец с тремя сыновьями, явно сочувствовали не ремини, а растворившемуся в толпе мальчишке.
— А ну-ка! — Неожиданно для Марика Кессаа схватила его за рукав и легко выдернула на обочину.
Через мгновение рядом оказался Насьта. Сайды разом повернули головы в их сторону.
— Сюда, — махнула рукой Кессаа в сторону каменного здания, к которому они успели приблизиться. — Пришла пора поговорить.
У постоялого двора — а безыскусное здание, судя по болтающемуся над крепкой дверью набитому песком старому меху из-под вина, оказалось именно им — было немноголюдно. Человеческий поток почти не выплескивал через границы тракта, словно боялся высохнуть на серых, еще не успевших нагреться под лучами утреннего Аилле камнях. Впрочем, у коновязи стояло с пяток лошадей разной степени упитанности и дороговизны сбруи, а на пяти широких ступенях у двери сидели три стражника-репта с уже привычными косами на спинах, стараясь придать испуганным лицам выражение отчаянной храбрости. Один из них приоткрыл рот, собираясь о чем-то спросить Кессаа, но она прошла мимо с таким видом, что стражник счел за лучшее старательно зевнуть.
— Постоялые дворы все такие? — почесал затылок Насьта, едва перешагнул через порог и оказался в полупустом мрачном зале с плохо выскобленным полом и затянутыми паутиной стропилами под потолком. Марик предпочел удивляться молча — даже каменный дом у желтого утеса не достигал и четверти этой громадины. Впрочем, самым удивительным было то, что весь этот простор пустовал, потому как только один длинный стол тянулся от середины зала к дальней двери и только пять путешественников сидели у одного из его концов и не спеша отдавали дань кушаньям и напиткам.
— Больше ни слова! — разъяренно прошипела Кессаа и опустилась на скамью у пустого конца стола.
Марик и Насьта, обескураженно поглядывая друг на друга, сели напротив. Марик, правда, хотел спросить, что же такое все-таки «постоялый двор», кто тут живет и всех ли угощает хозяин, а также почему они вошли, ни у кого не спросив разрешения, но злой взгляд сайдки подсказал ему, что с расспросами лучше обождать.
— Молчите, — повторила Кессаа и резко отчертила пальцем тот край стола, у которого они уселись. — Сейчас говорить буду я — хотя бы потому, что меня не слышно, когда я этого не хочу.